Вскоре гроза, и в правду, начала стихать, быстро уходя куда-то, где, возможно, её ждут. Флора закончила молитву и, поднявшись с колен, сразу же засуетилась возле большой каменной печи, приготавливая запоздалый ужин. Но, видимо, страхи ещё не ушли до конца, обостряя её чувства. Не смотря на наступившую тишину, внезапно, её что-то насторожило. Она боязливо покосилась в сторону двери и быстро подошла к мужу, обнимая его за шею и отрывая от такого увлекательного занятия.
– Дэн, мне кажется, там, за дверью, кто-то есть. Я боюсь.
– Ну, что ты. Это тебя гроза напугала, – ответил Дэн, поднимаясь и освобождаясь от её рук. – Я сейчас посмотрю. Вот увидишь, там никого нет.
Он положил меч на стол, ободряюще подмигнул жене и, открыв дверь, шагнул за порог.
– А ты была права, Флора, – раздался из-за двери его удивлённый голос. – Здесь, действительно, кто-то есть. И посмотри кто. Откуда он только такой взялся?
Дэн вошёл в комнату, держа на руках маленького, примерно, лет четырёх, мальчика. Светлые намокшие кудряшки и кристально чистые голубые глаза – это было всё, что увидела Флора в тот момент.
– Господи! – воскликнула она, всплеснув руками и подаваясь вперёд. – Да он же совсем промок! Давай его скорее сюда!
Флора подбежала к мужу, взяла у него мальчика и поднесла к печке.
– Грейся, малыш, – ласково улыбаясь, сказала она, усаживая мальчика на небольшую скамейку перед открытой задвижкой, за которой плясали жаркие языки доброго домашнего пламени. – А одежду твою давай снимем, пусть она немного просохнет.
Мальчик послушно не сопротивлялся.
– Ну, вот и хорошо.
Флора развесила мокрое бельё и укутала мальчика в тёплое шерстяное одеяло.
– Ты кто такой? Откуда? – спросила она, опускаясь перед малышом на колени и поправляя на нём одеяло. – А это что? – только сейчас она увидела круглый, как монета, медальон, на тяжелой искусно изготовленной цепочке, украшавший шею мальчика.
Мальчик вздрогнул, но ничего не ответил.
– Дэн, посмотри, – позвала Флора.
Дэн подошёл ближе и, наклонившись, взял в руку медальон.
Это был довольно массивный медальон, сработанный из белого золота, с выдавленными на его поверхности лицами. С одной стороны, на Дэна смотрело лицо коротко подстриженного мужчины, с высоким лбом, сурово сдвинутыми бровями, прямым носом, плотно сжатыми губами и сильным волевым подбородком. А с другой, лицо немыслимо, невообразимо красивой женщины, с огромными глазами и пышными, немного волнистыми, светло-русыми волосами, которые, воздушно, подобно облакам, окутывали её плечи и терялись где-то, за границами медальона. Поверхность медальона была покрыта какой-то, передающей все цвета радуги эмалью, что делало изображённых на нём людей настолько реальными, что, казалось, они в любую секунду могут заговорить. Головы их украшали короны.
– Это твои родители? – негромко спросил Дэн, отрывая глаза от медальона и вглядываясь в по-детски доброе, но, в тоже время, гордое, с налётом властности, лицо неожиданного ночного гостя.
Мальчик поднял глаза, правой рукой взялся за цепочку и начал что-то быстро говорить, но они не смогли понять ни единого слова.
– Где они? – машинально спросил Дэн, совсем не надеясь узнать это.
И тогда мальчик крепко сжал медальон и, наклонив голову, беззвучно заплакал.
– У него нет больше родителей, – подытожил Дэн, выпрямляясь и возвращаясь к оставленному на столе мечу. – Наверное, они умерли. Или ещё что-нибудь, такое же, – спустя минуту добавил он, покосившись на жену, которая прижимала мальчика к груди и шептала какие-то ласковые, успокаивающие слова.
– Ты бы покормила его, – сказал Дэн, бросив на них ещё один быстрый взгляд. – Кто знает, когда он последний раз ел.
– Ой! – испуганно воскликнула Флора. – И правда, что ж это я? И ты до сих пор голодный. Сейчас. Сейчас всё будет готово.
Дэн вернул меч в ножны и повесил его на вбитый в стену крюк, но мысли его были далеко от меча. Он подошёл к мальчику, поднял его и посадил на широкую деревянную лавку, тянущуюся на всю длину крепкого гладко-отёсанного стола.
Флора поставила перед ними глубокую глиняную чашку, доверху наполненную горячим, дымящимся мясом, положила ароматные свежеиспечённые лепёшки, тонкими полосками порезала кусок сыра и наполнила кружки квасом.
– Ему бы молока сейчас, – ни к кому не обращаясь, скорее сама себе, сказала она. – Завтра, с утра, схожу, куплю.
Она вытерла руки и села рядом с мальчиком, глядя, как тот жадно набросился на еду.
Дэн только чуть-чуть покосился.
– Проголодался, маленький, – улыбнулась, Флора.
– Да, аппетит у него хороший.
– Какой славный.
– Ничего, – согласился Дэн. – Здоровый, крепкий малыш. Из него хороший воин получится, когда он немного подрастёт.
– Он будет красивым и умным.
– Конечно, – снова согласился Дэн. – Да оно ж и так сразу видно, что он не из простых.
Утолив голод, мальчик с благодарностью посмотрел на приютивших его в этот ненастный вечер людей, что-то негромко сказал, легко, хотя и устало, улыбнулся и, прижавшись к Флоре, мгновенно заснул. Флора обняла его и нежно погладила по голове, затем умоляюще посмотрела на мужа.
– Дэн, это дар божий, – с надеждой в голосе сказала она, осторожно поднимаясь и укладывая мальчика на низкую широкую кровать, стоящую в дальнем углу комнаты на толстых квадратных ножках.
Дэн ничего не ответил, он смотрел в окно, в ставшую тихой ночь.
Вот уже десять лет они жили вместе, жили хорошо, в согласии, удивляя соседей, для которых каждодневные скандалы стали неотъемлемой частью их семейной жизни. Он по-прежнему, страстно, любил свою жену и мечтал о том, чтобы у них был свой, собственный ребёнок, пусть даже девочка, хотя, конечно, хотелось сына. Но волею судьбы, или чего-то ещё, у них не было детей, не смотря на то, что Флора постоянно молилась, а он делал монастырю щедрые подарки. Но, видимо, небеса, за что-то, очень сильно гневались на них и не хотели их слышать. А теперь… Может, Флора права, и этот мальчик, так неожиданно появившийся после грозы, действительно, дар божий? Ведь боги милостивы. И, возможно, это именно он должен принести в их дом радость и не позволить очерстветь их душам. Конечно, на улицах посёлка, так же, как и везде, бродит немало беспризорных детей, по каким-то своим причинам лишённых семьи, и можно было бы давно привести одного из них к себе домой, но даже как-то и мыслей таких не возникало никогда. А этот… Этот совсем другое дело. Он сам пришёл. Да и не похож он на оборванных сопляков с улицы, он другой.
Флора подошла и села рядом.
– Дэн, – негромко, но требовательно обратилась она к мужу. – Я хочу, чтобы он остался жить с нами, – она крепко сжала его руку и, уже умоляюще, добавила, – Ты только посмотри на него. Он такой хороший. Он будет нам сыном.
Дэн накрыл своей ладонью её крошечную ладошку и едва заметно улыбнулся.
– Хорошо, Флора, – согласился он. – Пусть будет так. Пусть он живёт с нами. Я научу его всему, что могу делать сам. Надеюсь, из него получится добрый человек и настоящий мужчина.
Флора обняла мужа и прижалась к нему всем своим телом.
– Обязательно получится, – радостно прошептала она, целуя мужа и неловко вытирая катящиеся по щекам слёзы. – Спасибо.
Этой ночью, так незаметно пролетевшей, они не легли спать, а всю ночь просидели рядом с кроватью, глядя на спокойно спящего ребёнка, строя планы на будущее и радостно улыбаясь друг другу. Мир изменился, и изменился он в лучшую сторону.
Утром мальчик открыл глаза и, увидев их рядом, приветливо улыбнулся. Потянувшись, он начал что-то говорить на своём певучем языке, но сразу же нахмурился и замолчал, наверное, вспомнив, что его не понимают. Пристально посмотрев на Дэна, а затем на Флору, он снова улыбнулся и, положив себе на грудь руку, мягко и отрывисто произнёс:
– Луан.
Немного помолчав, он повторил:
– Луан.
Флора схватила Дэна за руку.
– Это его так зовут – Луан. А меня зовут Флора, – быстро сказала она, подаваясь вперёд и указывая пальцем сначала на себя, а затем на мужа – А это Дэн.
Мальчик кивнул головой и по очереди коснулся их рукой.
– Флора. Дэн.
– Да, маленький, да, – радостно воскликнула Флора, прижимая Луана к груди. – Флора и Дэн. Теперь мы будем жить вместе, ты и мы. Мы будем твои родители, твои новые родители, мама и папа, – и снова слёзы радости щедро покатились по её щекам, но она продолжала говорить, не замечая их. – А ты будешь наш сын. Любимый сын. Навсегда. Наш любимый сын – Луан.
Услышав своё имя, мальчик тоже что-то сказал, а Дэн сгрёб их своей мощной рукой и прижал к себе. Плевать на соседей.
*****
Ощущение мира вернулось ко мне сразу, будто бы я только что проснулся, но, увы, я не спал, неудобная, неестественная поза и тупая боль в затылке легко доказывали мне это. Мои измученные нервные клетки, тут же, услужливо и поспешно, подсказали, что выкрученные за спину руки, а заодно и ноги, крепко стянуты верёвкой, и именно по этой причине я не спешил открыть глаза или поменять эту, вымучившую меня, позу. Но вокруг всё было тихо. Странная такая тишина, непривычная. Выждав ещё несколько минут и не услышав ничего нового, я медленно поднял веки и, насколько это было возможно, вращая только зрачками, огляделся. Честно сказать, то, что я увидел, никак не укладывалось у меня в голове. Я даже усмехнулся, и это не смотря на своё незавидное положение, удивляясь не тому, что я здесь, а тому, что сразу не узнал заполонивший собой воздух и щекочущий ноздри запах, запах свежескошенного сена. Я лежал на нём, разбросанном неровным слоем по всему земляному полу, в углу какого-то сарая или чего-то такого же. Сарай был сколочен из обычных, грубо-обработанных, точнее, совсем необработанных досок, а солнечные лучи, проникавшие сквозь широкие и многочисленные щели, говорили о том, что я провалялся без сознания всю ночь и всё утро, то есть приблизительно десять-двенадцать часов. А может быть гораздо и гораздо больше. Хорошо же меня стукнули, ничего не скажешь – сделано на совесть.
